Cyberpunk 2077 | Демоны Найт-Сити 2 (СИ) - Корнелий Луций

— Да нормально Арк. Ходит. Улыбается.

— Только разговаривать перестал и жрать своё говно начал. От мозгов каша осталась. Бери ее за руки, а я…

Слушая этот пронзительный диалог, Люси потихоньку пришла в себя, а потом, чуть открыв глаза, кинула обоим потенциальным похитителям амнезию. Когда скрипт сработал, девушка выхватила у киберкультистки револьвер и быстро скользнула в прихожую. Сердце бешено стучало. Люси попыталась отправить заранее заготовленный тревожный сигнал товарищам, но связи не было.

Благодаря усиленному слуху девушка засекла несколько человек на лестничной площадке за дверью. Топтались там. Вероятно, Мальстрем.

Девушка зажала кнопку экстренной блокировки магнитного замка и вернулась обратно в комнату. Там двое красноглазых уже пришли в себя. Один выхватил пистолет, но Люси, врубив Керезников, выстрелила на опережение. Три тяжелые пули выбили дух из урода. В дверь тут же начали ломиться. Люси навела ствол на безоружную красноглазую и спросила:

— Где блокиратор сигналов⁈

Надо уничтожить устройство, послать сигнал и уходить через окно.

— Воу-воу, спокойно, — подняв руки, начала красноглазая.

И тут же новая волна боли прошла сквозь тело Люси. Перед глазами потемнело. Некто использовал киберкультистку как прокси для мощнейшей сетевой атаки. Люси снова выстрелила раз, другой. Боль прекратилась. Когда мрак рассеялся, она увидела перед собой киберкультистку с раскуроченным черепом.

Бросив на пол револьвер, девушка забрала свой пистолет и устремилась к окну. Пятый этаж, но до асфальта можно прыгнуть на пару кондиционеров.

Так она и поступила. Первый кондиционер хрустнул под ее прыжком, чуть не обвалившись вниз. Второй выдержал удар судьбы лучшего. Мгновение и под ногами девушки уже был асфальт. Заныли усиленные суставы, но это чувство было скорее приятным, чем болезненным.

Люси бросилась прочь со всех ног. Петляя и постоянно сворачивая, она бежала не оглядываясь. Звуки машин остались где-то вдалеке. Девушка слышала только свои шаги и дыхание. Остановившись между нависающими домами, она попыталась отправить сигнал. Бесполезно. Тогда Люси побежала дальше, нырнула в проулок и…

Перед ней оказалась женщина в нетраннерском комбезе, поверх которого был накинут синтетический плащ. Светлые, почти белые волосы к кончикам отливались ядовито-зеленым. Шею опоясывал узор татуировки со стилизованными цифрами 404.

— Так это ты… — удивлённо и даже растерянно, произнесла Люси смотря на мать.

— Куда ты так бежишь, малышка? — слегка посмеиваясь спросила Шиммер Кусинада.

Все это уже больше напоминала сон, а не реальность. Мысли путались. Люси ответила первое, что пришло в голову:

— За мной погоня. Я… Мне нельзя останавливаться. Я должна… Х

Хочу вернуться к Ви, к друзьям.

— Милая, моя милая… — ласково произнесла Шиммер. — Ты остановилась уже очень давно.

Женщина кивнула головой, предлагая Люси обернуться. Та последовала совету матери. Вместо узкой улицы там мерцал образ, похожий на гигантский экран в кинотеатре. Люси увидела себя, лежащей у окна на съемной квартире. Глаза пустые. Почти стеклянные. Она так и не успела спастись. Та сетевая атака ее вырубила. Смесь обиды и отчаяния захлестнули душу, а мрак внутри шептал: «Вот настал и твой черёд».

а мрак внутри шептал: «Вот и твой черед настал».

ИНТЕРЛЮДИЯ. Киви.

— От тебя пахнет смертью, подруга, — эти слова были первым, что Киви услышала, пробуждаясь от очередного кошмара.

Ривьера, бледный и покрытый испариной, сгорбившись сидел на высоком комоде словно птица-падальщик. Киви вспомнила фразу одной из кукол, с которой работала в молодости:

«Вот так мы и подыхаем, детка. Либо наркота, либо нарвемся на психа».

Ривьера слегка покачивался вперед-назад, пяля на женщину холодные синие глаза. Над ним лениво мигали огоньками дешевые гирлянды. Здесь вообще хватало подобной ерунды. Мишура, яркие плакаты, фигуры сказочных персонажей, собранные по помойкам. Он называл это место: «Чувственный иллюзион Питера Ривьеры». Подпольный брейн-данс клуб, наркопритон и пыточная. Три в одном. Однако сквозь музыку, крики и шепоты до Киви иногда доносились звуки работы мощных охладительных систем. Нетраннер думала, что где-то рядом стоит много сетевого оборудования.

— Запах смерти, — продолжал Ривьера. — Оттенки воспаления и лихорадки. У меня в голове валяется кусок воспоминаний какой-то медсестры из хосписа или типа того. Она могла по запаху определить от чего умирает пациент. Прикинь? Это можно назвать формой примитивного искусства.

Киви не ответила ему. Тело не слушалось, голосовой динамик не работал, но, похоже монологи этого психа вполне устраивали. Сколько ей ещё осталось? Что убьет её раньше: спятивший наркоман или отказ внутренних органов? Возможно, сейчас, Киви получит ответ на этот вопрос. Ривьера взял с комода японский кинжал кайкэн, ножны которого слегка переливались фиолетовым в тусклом свете темницы.

Какая-то часть Киви желала, чтобы это наконец закончилось. В её жизни не осталось ничего кроме иллюзорных пыток и настоящих страданий от болезни. Ривьера часто просто оставлял её парализованной на долгие часы. Женщина лежала, чувствуя как сбоят и пожирают сами себя её пораженные органы. Но в тоже время посреди мрака безысходности красным огоньком окурка тлела одна единственная мысль: «А я все-таки хочу жить».

Мысль глупая, жалкая, но совершенно неубиваемая. Какой-то навязчивый первобытный инстинкт, чудом сохранившийся в эпоху хрома.

С едва слышным щелчком, Ривьера обнажил кайкэн. Лезвие слегка блеснуло, отразив на идеально ровной поверхности огни разноцветной гирлянды, украшающей стену.

Киви ощутила как сердце застучало быстрее и заныло. Старое, изношенное сердце, которому давно пора в бак с био отходами.

— Она уже здесь, — произнёс Ривьера, подходя с кайкэном к лежащей на койке Киви. — Люси. Подруга, которой ты так мило завидовала. Я привёз её сюда полчаса назад. Резвая девочка. Почти вырвалась, — Ривьера неприятно улыбнулся, выводя восьмёрку кайкэном. — Но она здесь и значит все готово. Главное событие года произошло не в Компэки, а случится прямо в нашем чудесном заведении. Это будет не смерть Императора, но рождение Божества, — мечтательно вздохнул Ривьера. — Для таких вещей по традиции приносят жертву.

«А я все-таки хочу жить», — тоскливо подумала Киви, когда человек с кинжалом завис над ней.

— Это, наверное, будет очень больно, — полушепотом произнес психопат. — Но по-другому и нельзя. Лёгкая смерть это ж… как кончить за тридцать секунд. Никакого смакования процесса. Понимаешь?

Клинок оказался перед глазами Киви. Слегка ужалил её в щеку, забрав себе на лезвие как трофей одну каплю крови. Сердце застучало быстрее и заныло сильнее.

— Сразу предупреждаю, что я много пил. Ещё несколько укольчиков сделал, — произнес Ривьера. — Рука может дрогнуть. Уж извини.

Психопат повернул её голову к себе и, присев на колени, неожиданно вонзил кайкэн себе в живот. Питер Ривьера делал кустарную версию харакири. На его лице возникла смесь боли, агонии и вдохновения. Он протянул клинок слева направо, кривя странные гримасы. Затем псих медленно поднялась, истекая кровью. Ривьера пошатнулся, потеряв равновесие. Он навалился на стол, и Киви ощутила на коже его тёплую кровь.

— Больно… — ещё сильнее бледнея произнес Ривьера. — Это охренеть как больно. Хорошо. Так и надо. Это точно запомнится.

Психопат усмехнулся, держась за рану в животе. Сквозь его пальцы вытекало все больше крови. Несмотря на слегка заплетающийся язык, Ривьера продолжал говорить:

— Я помню столько своих смертей, что не могу понять какая из них настоящая. Часть это просто чужие воспоминания. Обрывки ярких сцен без контекста. У меня в голове царит тот ещё бардак. Жил ли я вообще когда-то? Не знаю. Может быть я просто порождение безумных и жалких фантазий мертвого подростка? Питер Ривьера. Вор, наркоман, предатель. Я бы даже расстроился, но истина не имеет значения. Она мне отвратительна! Правда лишена творческого потенциала. Я принимал наркотики не чтобы облегчить боль. Нет. Меня привлекал принцип гедонистического саморазрушения. В нём всё очарование греха. По сути я сам мечтаю стать… наркотиком. И мечта сбывается. Запомни меня, Киви. Хорошо запомни. Я не исчезну в прошлом безвозвратно, но растворюсь в будущем и отравлю его собой.